Главная - Пресса - Мощная Шестая Прокофьева от Кочановского в Гамбурге

Мощная Шестая Прокофьева от Кочановского в Гамбурге

<< назад вперед >>
Bachtrack by Alexander Hall, 21 апреля 2023
 
Некоторые симфонии просто не бросаются в глаза, не нравятся публике и не торопятся открывать свои секреты. Симфония №1 Прокофьева. 6 ми минор - одна из них. Как заметил один обозреватель во время его премьеры в 1947 году, начало похоже на поворот ключа в старом ржавом замке. Что скрывается за этой могучей дверью с железным каркасом?
 
Станислав Кочановский, дебютировавший с оркестром Эльбской филармонии NDR, дал ответы на многие вопросы. В частности, его слух к глубоко зловещим оттенкам, пронизывающим вступительную часть, создал убедительное повествование, состоящее из кошмарных эпизодов и гротеска. Фаготы и туба дуют, как часовой механизм, отмечая оставшееся время адского существования (черта, которую Прокофьев повторяет в заключительном Vivace), протяжные гобои, как призраки в ночи, оплакивающие мертвых, пикколо на валторне — прекрасный пример об умении композитора создавать леденящие душу контрасты и о содрогающихся в предвкушении ужаса контрабасов за углом. В довершение всего, напористая кульминация с там-тамом, фортепиано, арфой и полными подразделениями тяжелых медных духовых инструментов, которые Кочановский и его музыканты эффективно управляют с точностью и силой, достаточной, чтобы вырвать любую душу из ее причалов.
 
 
Запрещенная всего через год после премьеры за антисоветскую направленность, эта симфония долгое время считалась неразрешимой. Любое личное размышление о страдании и утрате, лежащее в его основе, должно было противоречить преобладающему настроению вынужденного оптимизма. Однако, как выразился тогда композитор, «у каждого из нас есть незаживающие раны».
 
Боль разносится по огромному пространству центрального Largo, начиная с коллективного воя и скрежета зубов. Над схваткой Прокофьев дарит слушателю замечательное представление, возможно, о жизни за его пределами, когда арфа и челеста дарят моменты утешения, почти сразу же подхваченные и усиленные высоко расположенными верхними струнами. Превозмогая все это, красноречие в запустении, когда Кочановский поднял темную завесу, чтобы обнажить еще больше тьмы внутри.
 
Как понять веселый Финал? Подобно Пятой симфонии Шостаковича, режим требовал радости. Радости своего рода. Здесь Прокофьев пытается изобразить мужество, очень живой темп, заданный Кочановским, подчеркивает бойкость, вытирает слезы и стряхивает последние остатки боли от медленного движения. Тем не менее, это мужественное лицо, на котором все еще видна гримаса, работа переживает один из самых негероических финалов ми-бемоль мажор, которые только можно вообразить.
 
Первая половина полностью принадлежала молодому голландскому фортепианному дуэту Лукаса и Артура Юссена. Как будто Концерт Пуленка для двух фортепиано был написан специально для них. Вступительная часть изобилует всевозможными мелодиями, текстурами и переменчивыми изменениями тонального колорита. Здесь было похоже на то, как два мальчика вытаскивали из гигантской коробки с игрушками одну яркую безделушку за другой, и все это с молниеносной точностью и захватывающей дух координацией. Чудеса изобретательности были наиболее очевидны в лихом Финале, но не меньшее впечатление произвела изысканная французская элегантность мелодических линий, очевидная в почтении композитора к своему любимому композитору Моцарту в начале Ларгетто. А что делала Турангалила Мессиана среди джазовых синкоп в заключительном Allegro molto? Что ж, ребята, Пуленк попал туда первым.